Уважаемые коллеги, добрый день!

В дайджесте № 198
отмечаем дела:

Суд признал недействительными требование и решение о взыскании налога в связи с нарушением налоговым органом срока принятия решения по итогам налоговой проверки

В отношении налогоплательщика была проведена выездная проверка за 2011-2013 гг. При этом акт проверки составлен 30.09.2015, а решение по ее итогам (с доначислением налогов, которое в рамках другого дела признано судом законным) принято только 12.07.2019. На основании этого решения налоговый орган выставил налогоплательщику требование об уплате налога от 14.11.2019, а затем вынес решение о взыскании налога от 24.12.2019.

Налогоплательщик оспорил требование и решение о взыскании налога, а суд вынес решение в его пользу, отметив следующее.

В настоящем деле с момента вынесения налоговым органом решения о проведении налоговой проверки до момента принятия решения о взыскании денежных средств со счетов в банках и решений о блокировке счетов прошло 5 лет. Налоговым органом пропущен срок на принудительное взыскание недоимок и пеней. Суд не соглашается с позицией налогового органа о том, что требование ими вынесено в установленный законом срок относительно даты вступления в законную силу решения налогового органа от 12.07.2019. В соответствии со сроками проведения налоговой проверки, установленными НК РФ, решение налоговым органом должно было быть вынесено не позднее 2016 г., оно было вынесено 12.07.2019.

Суд учел позицию, изложенную в Определении ВС РФ от 05.07.2021 № 307- ЭС21-2135 (о предельном двухлетнем сроке взыскания налога), отметив при этом, что «в указанном Определении Верховного суда сформулирован подход, изложенный в конкретном примере, из которого следует, что нарушение сроков, допущенных до вынесения решения по результатам проверки засчитывается в общие сроки и нарушение этих общих сроков свидетельствует о незаконности принимаемых налоговым органом актов».

(решение АС г. Москвы от 30.08.2021 по делу № А40-36310/2021
АО "АИСА ИТ-СЕРВИС")


ОЦЕНКА TAXOLOGY

Суды различных регионов уже начали использовать при принятии своих решений позицию ВС, изложенную в Определении ВС РФ от 05.07.2021 по делу А21-10479/2019, (ООО «Неринга»), о том, учитывается ли совокупность процедурных сроков и их нарушение налоговым органом при проведении налоговой проверки и принятии решения по ней при проверке соблюдения налоговым органом предельных сроков взыскания налоговой задолженности. О подобных спорах, рассмотренных до появления этого определения ВС, мы уже не раз рассказывали в предыдущих выпусках дайджеста. Позиция ВС, допускающая несколько неоднозначное толкование, стала использоваться как в пользу налоговых органов, так и в пользу налогоплательщиков и данное решение первой инстанции примечательно тем, что в нем дано прямое толкование этой позиции именно в пользу налогоплательщиков с выводом о том, что, как уже было сказано выше, «нарушение сроков, допущенных до вынесения решения по результатам проверки засчитывается в общие сроки и нарушение этих общих сроков свидетельствует о незаконности принимаемых налоговым органом актов».



Суд признал, что направление контрагентам налогоплательщика писем о том, что у последнего не сформирован источник для возмещения НДС, не нарушает его прав

Налоговый орган направил контрагентам налогоплательщика информационные письма о том, что у последнего не сформирован источник для возмещения НДС из бюджета и, соответственно, имеет место т.н. «налоговый разрыв» в цепочке поставщиков.

Налогоплательщик оспорил направление этих писем, приводя, в частности, следующие доводы. 1) направление этих писем не предусмотрено налоговым законодательством РФ; 2) налоговые органы должны были действовать с соблюдением требований подп. 1 п. 1 ст. 102 НК РФ о налоговой тайне, рекомендаций, изложенных в письмах ФНС от 15.11.2016 № ММВ-7-17/615@, от 09.10.2018 № ЕД-4-2/19656, а также обеспечить распространение о налогоплательщике исключительно достоверной информации; 3) ввиду оспариваемых действий контрагентами приняты решения об отказе от экономических отношений с ним; 4 ) налогоплательщик понуждается к изменению налоговых обязательств, исчисленных им самостоятельно, без проведения в установленном НК РФ порядке налоговой проверки; 5) ни понятие «налогового разрыва», ни определение состава сведений о «налоговом разрыве» в действующем налоговом законодательстве не предусмотрены.

Несмотря на эти доводы, суд рассмотрел спор в пользу налогового органа, учитывая в т.ч., что ранее налогоплательщик добровольно представил предусмотренное законом согласие на признание общедоступными сведений из налоговых деклараций (расчетов) и сведений о наличии (урегулировании/неурегулировании) несформированного источника по цепочке поставщиков товаров (работ/услуг) для принятия к вычету сумм НДС.

При этом судами было отмечено, в частности, что письма содержат сведения, не влекущие правовых последствий, в том числе для правового статуса налогоплательщика, а само по себе их содержание не создает для него или иных участников экономических отношений негативных правовых последствий. Учитывая, что выраженное налоговым органом мнение в указанной в информационных письмах форме не обязывает налогоплательщика к совершению каких-либо обязательных действий или воздержанию от их совершения, суды отклонили его доводы о нарушении прав действиями налоговых органов, направивших информационные письма. Оценка соответствия действительности информации, изложенной в информационных письмах, выходит за рамки предмета исследования по спору, рассматриваемому по правилам гл. 24 АПК РФ.

Что касается довода налогоплательщика об отсутствии в налоговом законодательстве понятия «налоговый разрыв», то еще суд первой инстанции ранее указал в своем решении следующее. Несмотря на отсутствие в законодательстве РФ о налогах и сборах легального определения «налогового разрыва», под ним всеми участниками налоговых правоотношений понимается неуплата (неполная) уплата НДС каким-либо из участников сделок, в число которых входит налогоплательщик, предметом которых является одни товар. Принимая во внимание, что термин «налоговый разрыв» непосредственно связан с налоговыми правоотношениями, участником которых выступает конкретный налогоплательщик как сторона соответствующей сделки, сведения о наличии или отсутствии в его деятельности налогового разрыва – это сведения, составляющие налоговую тайну, обращение с которой урегулировано, прежде всего, п. 1 ст. 102 НК РФ.

(постановление АС Западно-Сибирского округа от 03.09.2021 по делу № А46-12981/2020 ООО "АгроКорм")

Нормы НК о порядке начисления процентов за несвоевременный возврат подлежащего возмещению НДС не распространяются на отношения по зачету этой суммы налога

Налогоплательщик 22.01.2016 представил декларацию по НДС за 4 квартал 2015 года к возмещению НДС. 27.01.2016 он направил в налоговый орган заявление о зачете подлежащей возмещению суммы налога. Затем 16.03.2016 он представил уточненную декларацию по НДС за этот период с аналогичной суммой НДС к возмещению.

Налоговый орган отказал в возмещении НДС, но суды в 2019 году признали этот отказ недействительным. В связи с этим налогоплательщик 16.07.2019 обратился в налоговый орган с письмом, в котором просил возместить НДС на основании вышеназванной уточненной налоговой декларации путем возврата на указанный им банковский счет. Налоговый орган 31.07.2019 принял решение о возврате и на следующий день перечислил налогоплательщику возмещенную сумму.

Между тем, налогоплательщик, полагая, что налоговым органом были нарушены сроки для возврата налога, обратился в налоговый орган с заявлением о выплате процентов на основании п. 10 ст. 176 НК РФ. Он исходил, в частности, из того, что поскольку заявление о зачете НДС представлено до момента принятия признанного впоследствии недействительным решения налогового органа об отказе в возмещении налога, то по смыслу положений п. 11.1 ст. 176 НК РФ исключена возможность применения ст. 78 НК РФ и следует руководствоваться пунктами 7-10 ст. 176 НК РФ.

Налоговый орган в качестве возражений указывал на то, что проценты не подлежат начислению, поскольку до момента окончания камеральной проверки у налогового органа отсутствовало заявление о возврате суммы налога. Заявление о зачете налога, представленное 27.01.2016 не имеет правового значения для целей возврата налога и не может являться основанием для начисления процентов. Возврат суммы налога произведен 01.08.2019 в соответствии с общим порядком, предусмотренным ст. 78 НК РФ, на основании заявления от 16.07.2019. Пункт 10 ст. 176 НК РФ о порядке начисления процентов касается исключительно отношений связанных с возвратом налога, имеющим заявительный характер, и не распространяется на отношения по зачету сумм в счет будущих платежей.

Суды согласились с налоговым органом и рассмотрели спор в его пользу. При этом еще в решении первой инстанции было отмечено, что в рассматриваемом случае у налогового органа отсутствовала обязанность произвести возврат НДС, поскольку в силу прямого указания налогоплательщика, изложенного в заявлении от 27.01.2016, денежные средства подлежали зачету в счет платежей (предстоящих платежей) по этому же налогу. То есть в любом случае до обращения с заявлением о возврате излишне уплаченного налога спорные денежные средства не поступили бы в непосредственное и свободное распоряжение налогоплательщика. Доводов о том, что несвоевременное проведение зачета повлекло финансовые убытки, налогоплательщиком не заявлялось, ссылок на наличие материальных (нематериальных) потерь, компенсацией которых являются начисляемые по ст. 176 НК РФ проценты, а также расчета этих потерь в материалах дела не имеется.

(постановление АС Волго-Вятского округа от 27.08.2021 по делу № А38-3/2021
ООО "Акватэк")



Суд признал, что предоставление налогоплательщиком транспорта для станций скорой помощи не относится к медицинским услугам и не освобождается от НДС

Налогоплательщик на основании контрактов, заключенных с учреждениями здравоохранения, оказывал им услуги по обеспечению деятельности выездных бригад скорой медицинской помощи, предоставляя для этого транспортные средства.

НДС с этих услуг он не уплачивал исходя из того, что им подтверждены основания применения освобождения от налогообложения, предусмотренные подп. 2 п. 2 ст. 149 НК РФ, поскольку он, предоставляя автомобили скорой медицинской помощи, укомплектованные медицинским оборудованием, под управлением своего сотрудника оказывал услуги скорой медицинской помощи.

Налоговый орган не согласился с позицией налогоплательщика и доначислил ему НДС. По его мнению, между налогоплательщиком и учреждениями здравоохранения сложились взаимоотношения по аренде транспортных средств с экипажем в целях оказания скорой медицинской помощи населению, которые не подпадают под действие положений подп. 2 п. 2 ст. 149 НК РФ и подлежат обложению НДС. Водители, предоставляемые налогоплательщиком городским станциям скорой медицинской помощи со специализированным автомобилем, не оказывали услуг скорой медицинской помощи.

Суд первой инстанции рассмотрел спор в пользу налогоплательщика, отметив, в частности, что системное толкование норм права прямо указывает, что освобождается от налогообложения операция по оказанию услуги скорой медицинской помощи, которая в силу закона включает в себя медицинские услуги, а также комплекс иных мероприятий – мероприятий по эвакуации пациента, которые могут осуществляться любым юридическим лицом, вне зависимости от организационно правовой формы.

Из существа правоотношений в рамках спорных контрактов видно, что исполнитель (налогоплательщик) оказывает элементы медицинской услуги, а именно услуги по медицинской эвакуации пациентов, что предъявляет определенные требования к водителю и транспортным средствам.

Суд апелляционной инстанции отменил решение первой инстанции, удовлетворив жалобу налогового органа, отметив, что приобретая и (или) переоборудуя автомобили в специализированный медицинский транспорт, налогоплательщик автоматически не получает статус медицинской организации. В рамках заключенных контрактов он оказывал услуги медицинским учреждениям, предоставляя для их нужд в аренду специализированный транспорт с экипажем, на возмездной основе. Таким образом, он оказывал именно услуги транспорта для нужд медицинских учреждений станций скорой медицинской помощи, поскольку самостоятельно (отдельно от врачей и фельдшеров) не может оказывать услуги населению по эвакуации больных граждан.

Учитывая перечень обязанностей, выполняемых водителями по условиям спорных контрактов, а также обязанностей водителя и санитара-водителя автомобиля скорой медицинской помощи, водитель автомобиля скорой помощи входит в состав бригады скорой медицинской помощи, однако медицинским работником не является и медицинскую деятельность не осуществляет, являясь при этом сотрудником налогоплательщика, а не работником станции скорой медицинской помощи. Медицинскую деятельность осуществляют медицинские работники соответствующих учреждений здравоохранения. Водитель, предоставляемый станциям скорой медицинской помощи со специализированным автомобилем, не оказывает услуг скорой медицинской помощи.

(постановление 13 ААС от 01.09.2021 по делу № А56-5182/2021
ООО "Эффективная система здравоохранения")

В случае оставления за залогодержателем нереализованного предмета залога у передающей стороны образуется доход от реализации в т.ч. если она не является должником в основном обязательстве

Банк предоставил третьему лицу кредит, возврат которого был обеспечен залогом имущества, принадлежащего налогоплательщику. В связи с невозвратом кредита банк обратил взыскание на это имущество и поскольку его не удалось реализовать с публичных торгов, он оставил его за собой.

Налоговый орган пришел к выводу, что в такой ситуации у налогоплательщика возник доход от реализации, в связи с этим ему доначислен налог на прибыль.

Налогоплательщик в качестве возражений указывал на то, что в данном случае передача имущества взыскателю (залогодержателю) не может быть квалифицирована как реализация. Он не приобрел никакой экономической выгоды от передачи недвижимого имущества банку, поскольку не получал экономической выгоды от полученного кредита, т.к. не являлся заемщиком, но обязан был погасить задолженность по кредиту заложенным имуществом. Выводы налогового органа о том, что в результате передачи спорного имущества была погашена задолженность и уменьшены обязательства налогоплательщика перед банком, ошибочны.

При этом в связи с тем, что в результате правопреемства у налогоплательщика в силу закона возникло право требования к должнику в кредитном обязательстве, к нему применяются правила учета доходов и расходов по налогу на прибыль организаций, применяемые к заемным правоотношениям, т.е. положения ст. 279 НК РФ. Таким образом, доходы и расходы по приобретенному праву требования к этому должнику должны быть отражены на дату погашения долга.

Также налогоплательщик ссылался на то, что изъятие и последующая продажа с торгов имущества залогодателя и поручителя, не являющегося при этом заемщиком, по своей природе относится более к конфискации (принудительному изъятию) имущества. Имущество на публичных торгах не было распродано, что также подтверждает отсутствие реализации согласно НК РФ. Принудительное изъятие активов в интересах третьих лиц в результате конфискации являются для налогоплательщика убытками, которые отражаются в бухгалтерском учете в составе прочих расходов на счете 91 «Прочие доходы и расходы».

Несмотря на эти доводы суды рассмотрели спор в пользу налогового органа, указав (со ссылкой на судебную практику ВС РФ), что в ситуации оставления за залогодержателем нереализованного предмета залога (имущества), то есть передачи залогодателем права собственности на предмет залога залогодержателю в связи с неисполнением заемщиками обеспеченных залогом обязательств, такая передача в соответствии с п. 1 ст. 39 НК признается реализацией, а потому передающая сторона отражает доход от реализации для целей исчисления налога на прибыль.

Что касается вышеупомянутой ссылки налогоплательщика на ст. 279 НК РФ, то суды указали, что налоговые последствия, установленные ст. 279 НК РФ, могут возникнуть только при переходе права требования по соглашению между кредитором и новым кредитором, что в настоящем случае не имело места быть, поскольку право требования перешли от залогодержателя к залогодателю не на основании сделки, а на основании закона (ст. 387 ГК РФ).

(постановление АС Уральского округа от 03.09.2021 по делу № А76-33483/2020
ООО "Спектр-Сервис")