Суд признал, что формальное наличие в договоре поставки условия о сохранении за продавцом права залога на товар до его оплаты исключает включение соответствующей задолженности в резерв сомнительных долгов Между налогоплательщиком (поставщик) и контрагентом был заключен договор, по которому поставщик обязался передать в собственность покупателя автогрейдер, а покупатель – оплатить товар.
Одним из пунктов договора было предусмотрено, что право собственности на товар от поставщика к покупателю переходит после полной 100% оплаты и фактической передачи товара, подтвержденной подписанием товарной накладной. До момента полной оплаты товар находится в залоге у поставщика.
Впоследствии налогоплательщик включил задолженность покупателя по этому договору в резерв сомнительных долгов. Налоговый орган посчитал это неправомерным, поскольку если долг дебитора организации обеспечен залогом, то такая задолженность не может быть признана сомнительным долгом и по нему не может быть создан резерв.
Налогоплательщик, возражая против позиции налогового органа указывал на то, на самом деле в данном случае интересы продавца обеспечиваются сохранением за ним права собственности, а не залогом. Залог хотя и упомянут в спорном пункте договора, но в данной ситуации он возникнуть не мог, поскольку в этом же пункте договора стороны предусмотрели, что право собственности на товар переходит к покупателю только после полной оплаты.
Между тем, в соответствии с п. 2 ст. 335 ГК РФ залогодателем вещи может быть ее собственник либо лицо, имеющее на нее право хозяйственного ведения. Поскольку стороны установили, что право собственности на товар в соответствии с договором поставки не перешло к покупателю с момента получения товара, он, не являясь собственником, никак не мог выступить залогодателем данного товара.
К тому же и сформированная судебная практика исходит из того, что если стороны предусмотрели переход права собственности на товар к покупателю только после его полной оплаты, залог в силу п. 5 ст. 488 ГК РФ не возникает. Кроме того, отдельный договор залога не заключался, сторонs не согласовывали существенные условия договора залога, полагая, что фактическая передача товара ранее оплаты без соглашения, не влечет возникновение залога в силу п. 5 ст. 488 ГК РФ. Таким образом, условие о залоге товара до момента его полной оплаты неприменимо к отношениям сторон в рамках спорного договора поставки.
Суды отклонили все эти возражения налогоплательщика и рассмотрели спор в пользу налогового органа, указав, что п. 5 ст. 488 ГК РФ является диспозитивной нормой и, соответственно, подлежит применению, если стороны договора прямо не исключили ее применение. Кроме того, указанный договор поставки не оспорен сторонами и не признан в установленном законом порядке недействительным.
При этом суд первой инстанции дополнительно указал на то, что аналогичная правовая позиция изложена в
Определении ВС от 25.02.2019 № 303-КГ18-20736 по делу № А51-28084/2017, в котором указано, что если товар в силу положений п. 5 ст. 488 ГК РФ до момента оплаты признается предметом залога, возникшего в силу закона, соответствующая задолженность не может быть включена в состав резерва по сомнительным долгам на основании п. 1 ст. 266 НК. ВС согласился с выводами нижестоящих судов и отказал налогоплательщику в передаче его жалобы на рассмотрение Экономической коллегии ВС
(отказное определение ВС от 03.12.2020 по делу № А32-47721/2019 ООО "Агро-Строительные Технологии") ОЦЕНКА TAXOLOGY Представляется, что в данном деле суды сугубо формально подошли к разрешению спора, исходя из одного лишь наличия в тексте договора заимстовованной из п. 5 ст. 488 ГК РФ оговорки о сохранении за продавцом залога до момента полной оплаты товара покупателем. Между тем, сам по себе такой вывод налогоплательщиком и не оспаривался. Он ставил перед судьями другой вопрос – как квалифицировать ситуацию, если из-за наличия в договоре двух фактически взаимоисключающих друг друга пунктов условие о залоге фактически не могло действовать. Но суды ограничились лишь констатацией того, что спорные пункты (как и весь договор в целом) сторонами не оспаривался. Возможно, если бы это был не налоговый, а гражданско-правовой спор, то суд остановился бы на этом моменте более детально и применил бы весь комплекс способов толкования договора (ст. 431 ГК РФ).
Так или иначе, данное дело в очередной раз показывает, насколько важно проявлять внимательность при составлении и/или анализе текста гражданско-правового договора, когда какой-либо «лишний» его пункт может впоследствии создать налогоплательщику дополнительные проблемы в ходе налоговой проверки.
Суд признал необоснованным учет в расходах суммы денежной компенсации работнику в связи с выходом на пенсию Налогоплательщик учел в составе расходов по налогу на прибыль организаций денежную компенсацию в размере 3 450 000 руб., выплаченную работнику (первый заместитель генерального директора) при увольнении по собственному желанию в связи с уходом на пенсию. Дополнительное соглашение к трудовому договору, на основании которого произведена выплата, заключено с работником за 7 месяцев до выхода на пенсию.
По его мнению эта выплата соответствует критериям обоснованных расходов по налогу на прибыль организаций согласно ст.ст. 252 и 270 НК РФ.
Налоговый орган и суды не согласились с позицией налогоплательщика исходя из следующего.
Увольнение работника осуществлялось в связи с выходом на пенсию по возрасту, а начисление и выплата выходного пособия произведена на основании заключенного с ним трудового договора и дополнительного соглашения к нему, приказа о расторжении трудового договора. Инициатива увольнения исходила от самого работника. Действие трудового договора прекращено по п. 3 части первой ст. 77 ТК РФ (расторжение трудового договора по инициативе работника), что не предусматривало возможной конфликтной ситуации при увольнении.
Следовательно, спорная выплата непосредственно не связана с экономической деятельностью налогоплательщика, а также с выполнением работником своих трудовых обязанностей в рамках трудовых отношений, не стимулирует работника к продолжению трудовых обязанностей, а направлена на их прекращение.
Кроме того, в ходе проверки налоговым органом сделан вывод, что выплата в сумме 3 450 000 руб. является значительной суммой в сравнении с доходом работника, выплаченным за 11 месяцев, предшествующих дате увольнения (доход в сумме 4 254 577 руб.), что несопоставимо (по сумме) указанной выплаты обычному размеру выходного пособия, выплачиваемого по основаниям, установленным статьей 178 ТК РФ.
Следовательно, фактически данная выплата носит характер личного обеспечения работника после его увольнения. Прекращение трудовых отношений имело место не по указанным в п. 9 ст. 255 НК РФ вынужденным для работников причинам, в связи с чем произведенная налогоплательщиком выплата при увольнении работника не соответствует критериям, указанным в п. 1 ст. 252 НК РФ в целях налогообложения, и не может уменьшать налогооблагаемую базу по налогу на прибыль организаций.
(отказное определение ВС от 28.10.2020 по делу № А42-3194/2019 АО "Мурманская областная электросетевая компания") 
