Уважаемые коллеги, добрый день!
В нашем дайджесте № 116 отмечаем следующие дела:

Суд признал обоснованной переквалификацию оплаты налогоплательщиком консультационных услуг в выплату дивидендов иностранной компании

Между налогоплательщиком и иностранной компанией (Турция) в 2005 году был заключен договор на оказание консультационных услуг. Вознаграждение за оказанные консультационные услуги отражалось в составе косвенных расходов, уменьшающих доходы при исчислении налога на прибыль организаций.

Налоговый орган, с которым согласился и суд первой инстанции, пришел к выводу о том, что выплаченные налогоплательщиком в адрес турецкой компании денежные средства в сумме 39 963 746 руб. являются по своей экономической сути дивидендами, распределенными в пользу участника, подлежащими налогообложению у источника по ставке 10%. Вывод сделан исходя из следующего.

В декабре 2013 года налогоплательщиком сделан перевод в пользу турецкой компании на сумму 1 971 267,65 USD (64 956 028 руб. 84 коп.), в соответствии с которым оплачены консультационные услуги в период с июля 2008 года по декабрь 2011 года. При этом налогоплательщиком в отчетности за 9 месяцев 2013 года отражена чистая (нераспределенная) прибыль в сумме 65 875 тыс. руб. (т.е. сумма, сопоставимая с суммой оплаты услуг).

Апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции по данному эпизоду. Суд отметил, что в октябре 2013 года налогоплательщик выплатил дивиденды своим участникам (Нидерланды, Великобритания), удержав соответствующий налог, как следует из решения налогового органа.

Суд отметил, в частности, что договорами с турецким консультантом не установлены конкретные сроки оплаты оказанных консультационных услуг, поэтому оплата в 2013 году услуг, оказанных в 2008-2011 гг. (что соответствует обычной практике этого налогоплательщика), не дает оснований квалифицировать оплату этих услуг в качестве выплаты дивидендов. Выплата дивидендов производилась фактическим учредителям. Турецкая компания уплатила на территории Турции налог с полученных доходов.

Суд кассационной инстанции отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе решение суда первой инстанции по данному эпизоду.

Судья ВС РФ согласилась с позицией судов первой и кассационной инстанций и после истребования дела отказала налогоплательщику в передаче его жалобы на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ.

В отказном определении ВС РФ отмечается, что все акты об оказании услуг за спорный период хозяйственных отношений являлись шаблонными и абстрактными, содержали противоречивые сведения о ценообразовании, месте и времени оказания услуг, выплата данной суммы не соответствовала обычной практике налогоплательщика (выплата произведена через пять лет с момента составления акта оказания услуг), а размер выплаченного по договорам вознаграждения соотносится с нераспределенной прибылью общества за 9 месяцев 2013 года. Кроме того, при проведении налоговой проверки в ответ на неоднократные предложения налогового органа налогоплательщик не представил необходимые документы.

(отказное определение ВС РФ от 25.04.2019 по делу № А11-9880/2016,
ООО "Русджам Стеклотара Холдинг")

В отсутствие обоснованной необходимости выставление требования о представлении документов противоречит п. 2 ст. 93.1 НК РФ и нарушает права лица, у которого они истребованы

Обществу в порядке ст. 93.1 НК РФ было выставлено требование о представлении документов. Налоговый орган истребовал расшифровки некоторых счетов бухучета и показателей бухгалтерского баланса, штатное расписание, расшифровку дебиторской и кредиторской задолженности общества за определенный период.

Общество обжаловало в суд вышеуказанное требование налогового органа, но суды первой и апелляционной инстанций признали его законным, отметив при этом, в частности, что неисполнение данного требования не повлекло привлечения общества к налоговой ответственности в соответствии с НК РФ. Требование о представлении документов (информации) само по себе не может нарушать права и законные интересы общества, так как налоговый орган действовал в пределах своей компетенции, представленной ему нормами налогового законодательства, в связи с чем у общества возникла обязанность для своевременного его исполнения.

В требовании содержатся необходимые и достаточные данные, позволяющие идентифицировать, какая информация (документы) запрашиваются (расшифровка бухгалтерских счетов, штатное расписание, расшифровку кредиторской и дебиторской задолженности, налоговые регистры расходов и доходов или расшифровки строк налоговой декларации по налогу на прибыль организации); период, за который следует предоставить документы (за 2015, 2016, 2017 гг.); налогоплательщик, в отношении которого запрошены документы, а также указано, что истребование документов проводится вне рамок проведения налоговых проверок.

Суд кассационной инстанции отменил акты нижестоящих судов и удовлетворил жалобу налогоплательщика, направив дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Суд обратил внимание на то, что нижестоящими судами не устанавливалась обоснованная необходимость получения налоговым органом документов (информации). В частности, судами не установлено, в отношении какой конкретной сделки (сделок) и (или) в отношении какого конкретно контрагента (контрагентов) общества запрошена информация, что имеет существенное значение для рассмотрения заявленных требований, поскольку в отсутствие обоснованной необходимости выставление требования противоречит п. 2 ст. 93.1 НК РФ и нарушает права налогоплательщика.

Суд отметил, что налоговый орган в силу абзаца 2 п. 3 ст. 93.1 НК и Приказа ФНС России от 08.05.2015 № ММВ-7-2/189@ обязан указать в требовании мероприятие налогового контроля, в ходе которого возникла "обоснованная необходимость" в получении документов (информации) относительно конкретной сделки, равно как доказать наличие такой необходимости, поскольку полномочия налоговых органов не абсолютны, а должны иметь правовые основания.

(постановление АС Московского округа от 30.04.2019 по делу № А40-211149/2018,
ООО "АРТЕК")


ОЦЕНКА TAXOLOGY

Сам по себе акцент на том, что «п. 2 ст. 93.1 НК РФ предоставляет налоговому органу право истребовать документы (информацию) вне рамок проведения налоговых проверок лишь в случае обоснованной необходимости» не является в судебной практике чем-то новым (см., например, постановление АС ДВО от 21.03.2017 по делу № А51-14515/2016). Однако в большинстве случаев в последнее время суды слишком увлеклись негативным подходом, согласно которому, определение круга истребуемых в порядке ст. 93.1 НК РФ документов и необходимости их истребования является исключительной компетенцией налогового органа, который при этом не обязан давать лицу, у которого истребуются документы, каких-либо пояснений о причинах их истребования. При этом суды не всегда замечают, что в отдельных случаях (как в рассматриваемом деле) отсутствие каких-либо ограничений при истребовании документов способно привести к размыванию границ между ст. 93 и ст. 93.1 НК РФ, когда вместо истребования документов по конкретной сделке по сути будет проводиться мероприятие налогового контроля в отношении самого лица, у которого истребуются документы, вне рамок его налоговой проверки. На этом фоне рассматриваемое кассационное постановление выглядит позитивным, а возможно, даже и знаковым, если нижестоящие суды (по крайней мере в московском регионе) при рассмотрении споров вокруг ст. 93.1 НК РФ начнут уделять больше внимания той самой «обоснованной необходимости».

Суды пришли к выводу о «дроблении бизнеса» налогоплательщиком путем вовлечения в его хозяйственную деятельность нескольких ИП, являвшихся его работниками

По итогам выездной проверки за 2011, 2012 гг. налоговый орган пришел к выводу о том, что со 2-квартала 2011 года доходы налогоплательщика (организации), применявшего УСН, превысили лимит доходов для этого спецрежима, в связи с чем ему должны быть доначислены налоги по общей системе налогообложения.

Инспекция пришла к выводу о на создании налогоплательщиком схемы ухода от уплаты налогов по общей системе налогообложения путем введения в систему хозяйственных отношений по производству и реализации хлебобулочных и кондитерских изделий четырех предпринимателей, которые при этом являлись работниками налогоплательщика. Это позволило налогоплательщику и предпринимателям применять УСН вследствие «дробления» финансового результата от производства продукции. В рассматриваемом случае имеют место согласованные действия, направленные на получение необоснованной налоговой выгоды в виде сохранения права на применение УСН.

По мнению налогоплательщика, материалами дела не доказано формальное «дробление бизнеса» с целью сохранения права на УСН. Он и предприниматели осуществляли производство различных изделий; отсутствует единый технологический процесс производства. Учитывая данные, а также иные обстоятельства, установленные в ходе проверки, следует сделать вывод о самостоятельном характере деятельности предпринимателей.

При рассмотрении дела суды пришли к выводу, что предприниматели не вели самостоятельную деятельность и не могли принимать ежедневные решения, касающиеся предпринимательской деятельности, будучи занятыми в необходимый для этого период исполнением трудовых обязанностей у налогоплательщика. У ИП имелся свой штат сотрудников, но в ходе производственной деятельности происходило фактическое смешение работников налогоплательщика и ИП. При этом они исполняли те же обязанности, функции, на том же рабочем месте, на том же производственном оборудовании. При переводе на работу к ИП они считали, что работают у налогоплательщика, предпринимателей руководителями не считали.

У налогоплательщика и ИП имелись общие склады, один абонентский ящик на всех. Работа по сбыту готовой продукции хлебопечения, кондитерской продукции велась единой службой сбыта.

Кроме того, налогоплательщиком не подтверждено наличие деловой цели при отказе от осуществления основного вида деятельности непосредственно им самим и сдаче в аренду помещений производственного комплекса индивидуальным предпринимателям.

Таким образом, суды пришли к выводу о формальном ведении деятельности предпринимателями, «дроблении бизнеса» с целью сохранения специального налогового режима при фактическом осуществлении деятельности, подпадающей под общую систему налогообложения.

(постановление АС Северо-Западного округа от 17.04.2019 по делу № А13-13943/2015,
ООО "Устюгхлеб")

Бюджетные субсидии, предоставляемые авиакомпании в связи с перевозкой пассажиров-льготников, не связаны с оплатой товаров (работ, услуг) и не влекут обязанность по восстановлению НДС в соответствии с подп. 6 п. 3 ст. 170 НК РФ

Налогоплательщик (авиакомпания) при реализации услуг, связанных с обеспечением перевозки пассажиров с Дальнего Востока в европейскую часть страны и в обратном направлении на территории Северо-Западного, Сибирского, Уральского и Дальневосточного федеральных округов по специальным тарифам в 2013 и в 2015 годах получал субсидии, выделяемые из федерального бюджета.

По итогам проверки налоговый орган пришел к выводу о том, что в нарушение подп. 6 п. 3 ст. 170 НК РФ налогоплательщиком не восстановлены суммы НДС, подлежащие восстановлению в связи с получением субсидий из федерального бюджета на возмещение затрат, связанных с перевозкой пассажиров по установленным специальным тарифам.

Суды первой и апелляционной инстанций согласились с позицией налогового органа и его выводом о том, что средства, полученные в форме субсидии, расходуются налогоплательщиком на покрытие фактически понесенных затрат, связанных с обеспечением авиаперевозки, в том числе приобретения товаров, работ, услуг, формирующих себестоимость данной услуги, с учетом НДС.

Суд кассационной инстанции отменил акты нижестоящих судов и удовлетворил жалобу налогоплательщика, исходя из следующего.

Бюджетный кодекс РФ предусматривает, что субсидии юридическим лицам предоставляются на безвозмездной и безвозвратной основе в целях возмещения недополученных доходов и(или) финансового обеспечения (возмещения) затрат в связи с производством (реализацией) товаров, выполнением работ, оказанием услуг. Порядок предоставления субсидий в спорный период был предусмотрен правилами, утвержденными постановлением Правительства от 29.12.2009 № 1095, а также правилами, утвержденными постановлением Правительства от 27.03.2013 № 265. До 2017 года эти правила прямо не определяли, к какому из указанных выше двух видов субсидий относятся спорные субсидии. В них отсутствуют какие-либо указания на то, что их целями является возмещение организациям воздушного транспорта каких-либо затрат на приобретение товаров (работ, услуг).

При этом в соответствии с Правилами размер получаемой авиакомпанией из федерального бюджета субсидии не поставлен в зависимость ни от факта несения каких-либо расходов, ни от их размера. Он зависит исключительно от показателя реализованных компанией услуг по перевозке отдельных категорий пассажиров по специальному тарифу и размера субсидии на одного пассажира.

По смыслу п. 5 ст. 790 ГК РФ под возмещаемыми из бюджета расходами понимаются расходы на покрытие убытков, вызванных недополучением провозной платы вследствие применения льгот или преимуществ по провозной плате. Термин «затраты», о которых идет речь в договорах о предоставлении субсидий подразумевает под собой затраты налогоплательщика на покрытие убытков, образовавшихся у него в виде недополученных доходов, а не его затраты на приобретение каких-либо товаров.

При таких обстоятельствах нижестоящие суды неправильно применили к спорным правоотношениям положения подп. 6 п. 3 ст. 170 НК РФ.

(постановление АС Восточно-Сибирского округа от 18.04.2019 по делу № А58-71/2018,
АО "Авиакомпания АЛРОСА")



Обязанность исчислить налог на прибыль с сумм экономии, оставшейся в распоряжении застройщика, возникает по окончании строительства в периоде ввода жилого дома в эксплуатацию, а не в периоде передачи объектов строительства дольщикам

Налогоплательщик являлся застройщиком, заказчиком и подрядчиком при строительстве многоэтажного жилого дома. Финансирование строительства дома осуществлялось за счет средств, привлеченных на основании договоров об участии в долевом строительстве, заключенных с физическими и юридическими лицами (участники долевого строительства), которые учитывались налогоплательщиком на счете 86 «Целевое финансирование».

Строительство дома завершено в 2012 году (акт приемки в эксплуатацию законченного строительством жилого дома от 15.11.2012, разрешение на ввод в эксплуатацию от 14.12.2012), а передача объектов дольщикам состоялась уже в 2013 г. При этом на конец 2012 года у налогоплательщика остались т.н. суммы экономии застройщика, которые он не учел в доходах при исчислении налога на прибыль. В связи с этим по итогам выездной проверки налогоплательщику доначислен налог на прибыль за 2012 год.

Налогоплательщик в качестве возражений против доначисления налога указал на то, что финансовый результат от строительства дома сформировался не в 2012, а в 2013 году. Он ссылался на то, что в силу Федерального закона от 30.12.2004 № 214-ФЗ "Об участии в долевом строительстве…» обязательства застройщика считаются исполненными с момента подписания сторонами договора о долевом участии в строительстве передаточного акта или иного документа о передаче объекта долевого строительства.

Тем не менее, суды рассмотрели спор в пользу налогового органа, согласившись с ним в том, что на 31.12.2012 оставшиеся в распоряжении налогоплательщика денежные средства, собранные для целей строительства данного дома, утратили инвестиционный статус и образовали подлежащие налогообложению суммы экономии застройщика по итогам 2012 года. Что касается ссылки на Федеральный закон № 214-ФЗ, то он не входит в систему правовых актов законодательства о налогах и сборах, и не регулирует налоговые правоотношения, а регламентирует правоотношения между участниками долевого строительства и органами, уполномоченными осуществлять контроль и надзор в данной области.

Ссылка налогоплательщика на письмо Минфина РФ от 26.10.2011 № 03-07-10/17 также не была принята, поскольку оно не носит нормативно-правовой характер.

Таким образом, обязанность исчислить налог на прибыль с сумм экономии, оставшейся в распоряжении застройщика, возникает по окончании строительства в периоде ввода жилого дома в эксплуатацию.

(постановление АС Волго-Вятского округа от 10.04.2019 по делу № А11-504/2015,
ООО "Консоль")

Неиспользование налогоплательщиком возвращенного лизингового имущества, переданного налогоплательщику в уставный капитал, не является основанием для исключения его из состава основных средств и неуплаты налога на имущество

В 2014 году налогоплательщик получил от единственного учредителя имущество (2 комплекса холодильных камер) в оплату доли в уставном капитале и поставил спорное имущество на учет в качестве основных средств (счет 01 "Основные средства"). При этом фактическое владение имуществом налогоплательщику передано не было, поскольку оно находилось у третьего лица, которому ранее было передано учредителем в лизинг.

В первоначальной декларации по налогу на имущество организаций за 2016 год в отношении данного имущества налогоплательщик заявлял льготу, предусмотренную п. 25 ст. 381 НК РФ. Однако налоговым органом в ходе камеральной проверки первоначальной декларации по налогу на имущество организаций за 2016 год была установлена неправомерность применения данной льготы.

Тогда налогоплательщик представил уточненную декларацию по налогу на имущество за 2016 год, причиной подачи которой послужили операции по проведению им исправительных проводок в бухгалтерском учете, в результате которых движимое имущество, первоначально учитываемое на счете 01 «Основные средства» переведено на счет 41 «Товары» с момента получения данного имущества. По итогам камеральной проверки этой декларации налоговый орган не согласился с исключением из объектов основных средств спорного имущества.

По мнению налогоплательщика, как вновь созданное (самостоятельное) юридическое лицо, он, получив спорное имущество, основываясь на Положениях по бухгалтерскому учету, соответствующих методических указаниях и на своих возможностях в дальнейшем использовать спорное имущество, имеет право самостоятельно определить, в состав каких статей бухгалтерского учета включить полученные спорные объекты, независимо от того, в состав каких бухгалтерских статей ранее входило спорное имущество у учредителя.

Суды, рассматривая спор в пользу налогового органа, пришли к выводу об ошибочности позиции налогоплательщика в части отнесения спорного имущества на счет «Товары». Ими отмечено, что законодательство о бухгалтерском учете не предусматривает перевод возвращенного лизингового имущества в товар. Налог на имущество организаций должен уплачиваться и по не используемым в деятельности объектам до момента их выбытия (списания), в том числе в результате продажи.

Включение возвращенного лизингового имущества в основные средства не зависит от волеизъявления налогоплательщика, осуществившего перевод имущества, являющегося основным средством, на счет 41 «Товары», а должно определяться экономической сущностью объекта (спорные объекты способны приносить доход, могут быть использованы в деятельности налогоплательщика, переданы в лизинг и т.п.).

(постановление АС Московского округа от 29.04.2019 по делу № А40-77936/2018,
ООО "ИПБ-Капитал")